Две недели в ссср без документов — «спорт»
Опыт особого обозревателя в Москве 1985 года: давление милиции, запрятанные непробиваемая бюрократия и микрофоны
Мой дебют в испанской газете Эль Паис состоялся в качестве особого обозревателя в Москве на втором матче Карпов-Каспаров (1985). Особенным благоразумием я тогда не отличался и потому в первую очередь постарался узнать, из-за чего отказали в аккредитации югославу Ратко Кнежевичу (Ratko Knezevic), что брал интервью у Гарри Каспарова, пребывавшего под покровительством реформаторского правительства Михаила Горбачева. В том интервью будущий чемпион обрушился с твёрдой критикой на спортивное управление СССР, небезосновательно обвиняя его в помощи живой легенды СССР Анатолия Карпова, знака старой гвардии коммунизма.
Я поболтал с Кнежевичем и известным филиппинцем Флоренсио Кампоманесом (Florencio Campomanes) (1927-2010), бывшим тогда президентом Интернациональной шахматной федерации. Я настойчиво попросил официальной версии событий у таинственного и мрачного Архангельского, курировавшего журналистов пресс-центра, которого мой сотрудник из Рейтерс Джонатан Тисдалл (Jonathan Tisdall) назвал годом ранее (на протяжении первой дуэли между Каспаровым и Карповым) «живым монументом отсутствия компетенции».
Ответ Архангельского превзошел все мои ожидания: «Дело господина Кнежевича находится вне моей компетенции». А вот публикация этого ответа пришлась не по нраву консульству СССР в Мадриде. Последствия этого были разными, среди другого, меня вынудили проходить через пытку продления визы каждые 14 дней, не смотря на то, что консульство замечательно знало, что я пробуду в стране три месяца.
В преодолении этих и других невзгод мне сильно помогла Пилар Бонет (Pilar Bonet) (обозреватель Эль Паис в Москве тогда и по сей день).
Анатолий Карпов: Каспаров был любимчиком Алиева
Haqqin.az21.11.2014А.Карпов: Не осознаю, как Каспаров, будучи в шахматах диктатором, может в политике рекламировать себя демократом
Maxim17.11.2008Анатолий Карпов выращивает американских чемпионов
Voice of America19.05.2013Анатолий Карпов осуждает политические амбиции собственного давешнего соперника
The Baltimore Sun07.04.2005Мое нахождение в Москве очень сильно осложнилось. У меня уходило меньше времени на то, дабы написать хронику, чем на то, дабы послать ее на бумажной ленте по телексу от Пилар. Линия прослушивалась КГБ и трудилась не хорошо, часто моя хроника приходила в Мадрид самым последним из материалов.
В случае если появлялась необходимость в тайной встрече, к примеру, с доктором Каспарова, все было, как в плохом фильме про шпионов: я выходил из вагона метро в последний момент через закрывающиеся двери, дабы сбить со следа вероятную слежку. С Пилар тайные беседы велись под шум льющейся из крана воды и при включенной на большую громкость музыке: она (как и все журналисты) была уверена, что ее дом прослушивается. В то время, когда мы виделись у представителя агентства EFE Хулиана Ласаро (Julian Lazaro), он постоянно произносил тост: «За моего приятеля Бориса, что сидит и слушает нас этажом выше».
Обстановка стала критической, в то время, когда по окончании практически двух месяцев моей работы в Москве на Эль Паис мне отказали в визе под полностью диким предлогом: мол, мой номер в отеле «Метрополь» пригодился для размещения гостя, прибывающего на парад в честь годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, а свободных номеров в Москве больше нет. Я продержался в отеле еще десять дней, изворачиваясь всеми методами: мне кроме того было нужно накричать на управляющих, дабы они покинули меня в покое и разыскали письмо (несуществующее) заместитель министра Гаврилина о продлении моей визы. Так я дотянул до пятницы, понедельник был торжественным днем, и у меня оставалось четыре дня, дабы отыскать хоть какое-то ответ.
Я обратился с просьбой о помощи к Кампоманесу и вице-президенту федерации, испанцу Роману Торану (Roman Toran) (оба они благоволили Карпову). Торан позвонил кому-то, растолковал ему обстановку, передал мне трубку, и я не смог сдержать собственного удивления — на том финише провода был Гаврилин, владевший испанскимязыком, потому, что он довольно часто проводил летний отпуск на Канарах. Он и спас меня от выселения из отеля, где меня уже поджидали с приказом послать первым же рейсом в Мадрид.
У данной истории был забавный финиш. Рано утром 7 ноября (в сутки праздника) ко мне в номер постучали. Это был сотрудник КГБ, задача которого была в том, чтобы следить за парадом из моего окна.
Я думаю, это достаточный довод, дабы подтвердить, что все, о чем я говорю, — не комплект совпадений (приукрашенных моей паранойей), а настоящее преследование со стороны цензуры зарубежного журналиста.
